Многого я от терапии не ждала, а хотела таблетку – чтобы ушла боль. И я не фигурально выражаюсь – я действительно хотела от психотерапевта рецепт на какое-нибудь сильное душевное обезболивающее, и готова была заплатить за сеанс и просидеть 50 минут, чтобы мне выдали этот рецепт и таблетку.
Интересно, что когда я получила этот рецепт в конце встречи, я захотела прийти еще…
Мне тогда оказалось важным просто куда-то приходить раз в неделю и выгружать свою боль. Что там делал при этом терапевт я не очень помню. Наверное, важно, чего он не делал. Не обнадеживал, не осуждал. Кстати, и не особо жалел. Но точно он был со мной в эти 50 минут. Постепенно боль уходила, и ее место стало можно заполнить чем-то ресурсным, наполняющим, собой.
Когда выгружаешь боль – важно, чтобы это был процесс “кому-то” или “чему-то”. Не обязательно работать именно с терапевтом-человеком. Можно писать на бумагу (письмо или дневник), можно рассказывать умеющему слушать другу. Проживайте боль, отдавайте ее в пространство терапевтического кабинета, говорите о ней и просите поддержки у близких.
Идея про то, что “можно не носить боль в себе” для многих оказывается революционной. БГ в песне спрашивает “Будем ли мы тем, кто мы есть, когда пройдёт боль”.
Любопытный парадокс. Когда мы смотрим на фотографию новорожденного, мы, конечно, видим и его беззащитность, и слабость, и зависимость (от взрослого).
Но в тоже время мы очень отчетливо видим и Возможность в этом ребенке. То есть мы понимаем, что он вырастет, “кем-то станет”. То есть его сущность – это рост, становление, развитие.Это видение большего довольно просто иметь, гляда на новорожденного, оно практически автоматическое.
Но если мы смотрим на взрослого человека, то такое видение мы чувствуем редко. Взрослый он и есть взрослый. “Какой есть – такой есть”. Взрослый парадоксально становится “меньше” в плане Возможностей.
Об этом способе нашего видения (мозгу проще всё складывать по полочкам, категоризировать – меньше энергии тратить) важно знать вообще, как об особенности нашего восприятия других, и, что иногда более важно, восприятия себя! А у экзистенциального терапевта это обязанность.
– Смотреть на человека как на большее, чем он видится;
– Иметь взгляд, видящий Возможности;
– У терапевта взгляд должен расширять, а не сужать клиента. Это непросто. Потому что просто подогнать человека под диагноз, тип личности, “нарцисса”, “невротика”, “травматика” и т.д. и работать, имея определенное четкое видение в как-будто большей определенности и понятности.
Итак: видеть человека шире и больше взглядом, в котором могут раскрываться ранее необнаруженные Возможности. И это может стать его свободой. А может не стать. Но тогда это будет его осознанный выбор – видеть больше и выбирать.
Как же так? Казалось бы, психотепрапия – это про речь? Клиент рассказывает, а терапевт вникает. С помощью речи клиент доносит проблему, описывает. С помощью слов терапевт задает вопросы, дает советы? Разве не так?
Нет. Не так.
Оливер Сакс в своей книге “Человек, котрый принял жену за шляпу” пишет о больных афазией (афазия – речевая дисфункция, включающая нарушение понимания слов). Сакс описывает, как афатики слушают речь Рональда Рейгана:
По телевизору выступает президент страны, а из отделения для больных с афазией доносятся взрывы смеха… Да, на экране именно он, актер, любимец публики, со своей отточенной риторикой и знаменитым обаянием — но, глядя на него, пациенты заходятся от хохота. Что у них на уме? Может, они его просто не понимают? Или же, наоборот, понимают, но слишком хорошо? Да, именно так. Понимают слишком хорошо. Больные афазией не понимают слова, но у них гораздо сильнее развивается понимаение всего остального, что связано с речью: невербальные индикаторы тембра, интонации и смыслового ударения, а также зрительные подсказки мимики, жестов и манеры держаться. Значит, Понимание есть нечто большее, нежели простое распознавание лингвистических единиц. Речь полна интонаций и эмоциональной окраски, окружена экспрессивным контекстом, выходящим далеко за рамки простой вербальности. В результате, даже в условиях полного непонимания прямого смысла слов, у афатиков сохраняется поразительная восприимчивость к глубокой, сложной и разнообразной выразительности речи. И такая восприимчивость часто развивается до уровня почти сверхъестественного чутья…
Пользуясь ею, бессловесные, но в высшей степени чуткие пациенты немедленно распознали ложь всех гримас президента, его театральных ужимок и неискренних жестов, а также – и это главное – фальшь тона и ритма.
Вот такую чувствительность и развивают в себе терапевты. Они в ходе учебы и практики постоянно развивали и развивают в себе этот орган – слышать, видеть, чувствовать не только ушами, глазами и непоредственными когнитивными навыками, но и тем местом, которое позволяет афатикам слышать и видеть сквозь слова.
КАК человек говорит? О чем говорят его глаза? Как он держит тело в пространстве? Насколько содержание речи соотвествует эмоциональной включенности? Что клиент НЕ говорит, но на что так реагирует. Вот такой анализ проводится в голове у терапевта, параллельно с понимаением речи, конечно.
2. Терапевт не знает, как лучше для клиента.
«Я пойду к психологу, и он разберется, что мне делать…»
«Я пойду к психологу, и мне станет легче…»
Такая надежда и установка есть у многих «начинающих» клиентов.
Когда я в первый раз столкнулась с психотерапией, я удивлялась тому, как часто мой психолог отвечал мне на мои вопросы «Я не знаю». Как-то чересчур часто отвечал. И я злилась, расстраивалась, думала, что у меня какой-то ленивый психолог или дефективный, или издевается надо мной… И в то же самое время какая-то часть меня выдыхала. Выдыхала, видя, что это нормально «не знать», что это нормально не иметь ответов, что это нормально находиться в тревоге и не знать дороги.
Конечно, очень хочется «волшебную таблетку», очень хочется, чтобы был кто-то мудрый, кто подскажет, как жить. Может быть, такие люди есть, но это точно не психологи.
Зачем же тогда психологи? Эти специально обученные ребята помогут вам больше «быть», развернуться в пространстве и времени кабинета лицом к себе. Они умеют принимать клиентов во всей полноте и больше. Они умеют отложить на время сессии свои человеческие убеждения и смыслы, чтобы быть с клиентом в его мире. И видеть этот мир изнутри и снаружи.
И это понятно, что у нас (психологов) никогда не получится полностью увидеть мир другого изнутри, это невозможно, но мы стремимся понимать в меру наших возможностей. Что это дает клиенту? Про других клиентов не знаю, но знаю про себя (я ведь тоже клиент), и полагаю, что у других что-то похожее: я чувствую себя как будто в другом измерении. Меняется течение времени, меняются краски, эмоции становятся яркими и объемными, я как-будто заполняю больше пространства, Меня как будто становится больше. И я из другого места и другая я начинаю воспринимать свою проблему и то, с чем я пришла на терапию. Меняется точка обзора. И тогда для меня что-то становится по-другому. Видение, понимание, принятие, изменение, возможности.
И это видение доступно только мне. Как ж может терапевт знать это и видеть? Не может)) Может только помочь мне оказаться в том месте, где мне будет виднее.
3. В терапии не главное – разобраться с прошлым.
Психотерапия – очень молодая отрасль психологии, она еще не обрела твердую форму, в ней много молодых зеленых отростков, и неясно, какой из этих отростков станет стволом будущего терапевтического дерева.
Есть популярное представление, что терапия – это разобраться в детстве, в прошлом. И да, очень часто мы обращаемся к детству в том числе. Но это не цель и не средство «лечения». Это всего лишь один из путей исследования мира клиента.
Важно признать переживания и боль ребенка, которым был клиент, часто важно отгоревать что-то из прошлого, бывает важно переписать это прошлое. Но еще важнее не делать изучение прошлого целью. Главное – это клиент в эту самую секунду, как он проживает жизнь, его переживания, состояния здесь-и-сейчас.
4. Сопротивление – это хорошо.
Есть представление, что с сопротивлением надо «бороться». Например, Фрейд пишет: «Для выздоровления оказалось необходимым уничтожить это сопротивление». А как на самом деле?
Сопротивление – это как раз та реальность, та данность в психике к клиента, к которой можно обращаться.
Сопротивление – это функция потребностей, если говорить математическим языком.
Сопротивление – как канат, натянутый между желаниями, целями, потребностями.
И этот канат может оказаться самой прямой дорогой к прояснению сложности клиента.
Представим себе клиента, который первый раз приходит на терапию. С одной стороны он хочет решить проблему, с которой он пришел. А это значит рассказать о ней, поделиться чем-то очень важным. Но он сидит и молчит. И вместо того, чтобы подбадривать клиента «Ну-ну, начинайте, расскажите, с чем вы пришли», стоит обратить внимание именно на это сопротивление – клиенту сейчас трудно говорить, и обратить внимание именно на это. Для клиента терапевт (особенно на первых встречах) – это непонятный «хрен с горы», и с какого перепугу клиент должен перед ним открываться и доверять.
Именно к этим чувствам и стоит обратиться и дать им пространство, внимание, принятие. Мы с клиентом оказываемся у этой двери недоверия, одиночества, стыда (я фантазирую, это может быть что-то другое, конечно). И с моей стороны, важнее сейчас увидеть эту дверь. И может быть, даже не нужно подбирать ключ от двери, или грубо ее выламывать. Возможно, став видимой, она сама приоткроется сама и даст нам возможность зайти дальше, к решению проблемы, изначально заявленной клиентом.
5. Одна сессия – две терапии.
Один процесс терапии – между терапевтом и клиентом. Этот процесс навиду, в нем диалог, вопросы, молчание – все понятно.
Второй процесс скрыт от клиента, но он очень важен для первого процесса. Это самотерапия терапевта. Он пользуется своими чувствами, мыслями, реакциями, телом как инструментом, и анализирует своим «терапевтическим местом» свои «человеческие» реакции. Фильтрует, сортирует, отбрасывает, обращает внимание. Сам себя принимает, возражает, конфронтирует, интерпретирует.
Только поставив такой самотерапевтический фильтр, специалист может оставаться в профессиональной позиции и делать свою работу, вместо того, чтобы выдавать свои первые реакции, советовать, переживать, присоединяться к клиенту.
Такая работа довольно энергозатратна, и требует отдыха и перезагрузки после окончания сессии, и перед следующим клиентом. Длина стандартной сессии – 50 минут. Чтобы восстановиться, вернуться к себе, подготовиться к следующей встрече.
